Тайный вампир - Страница 30

— Зачем?

Филипп требовал объяснений. Джеймс лишь покачал головой. По его лицу невозможно было прочесть ничего.

— Так надо, — ответил он, — позже ты поймешь. А теперь просто доверься мне.

Поппи решила положить конец этой дискуссии.

— Похоже, ребята, завтра вам придется помириться, — заключила она, — перед мамой и Клиффом. Иначе ваш тет-а-тет здесь будет выглядеть очень странно.

— Все будет выглядеть довольно странно, — сказал Фил, с трудом переводя дух. — Ладно. Приходи завтра после обеда, и мы помиримся. Я уговорю их уйти и оставить нас с Поппи.

Джеймс кивнул.

— А теперь мне лучше уйти.

Он встал. Фил отступил, пропуская его к двери, но Джеймс задержался около Поппи.

— Как думаешь, с тобой все будет в порядке?

Поппи кивнула.

— Тогда до завтра. — Он коснулся кончиками пальцев ее щеки.

От этого легкого прикосновения сердце Поппи затрепетало, и она почувствовала уверенность, что с ней действительно все будет в порядке.

Мгновение они смотрели друг на друга, затем Джеймс отвернулся от нее и вышел.

«Завтра, — подумала Поппи. — Завтра я умру».

«В этом что-то есть», — размышляла Поппи. Не многим дана привилегия знать свой смертный час. Не многим удается проститься с близкими так, как сможет проститься она. И неважно, что она умирает не по-настоящему. Когда гусеница превращается в бабочку, как гусеница она тоже умирает — и больше никакого блеска, и никаких листочков на завтрак. Поппи перестанет существовать, она не будет больше ходить в школу Эль Камино и в этой кровати спать больше не будет.

Все останется в прошлом: ее семья, родной город, ее реальная жизнь смертного человека. Она вступает в новую, странную жизнь, о которой не имеет ни малейшего представления. У нее остается лишь вера в любовь Джеймса и в свою способность приспособиться к любой ситуации.

Это было странное чувство, будто смотришь на уходящую вдаль извилистую дорогу, конец которой скрыт в туманной мгле. Не будет больше катания на роликах, никогда больше не ощутит ее нога холодный бетон местного бассейна. Она не будет больше ездить за покупками в ближайший супермаркет.

Ей хотелось заглянуть в каждый уголок своей комнаты и попрощаться со всем, что ее окружает. Прощай белый платяной шкаф, прощай письменный стол, за которым написаны сотни писем. Прощайте белые занавески, прощай полог над кроватью, благодаря ему она чувствовала себя принцессой из волшебной арабской сказки. Прощай музыкальный центр.

Мой музыкальный центр! Мои диски! Я не могу их оставить, не могу, не могу!..

Нет, конечно, она могла. У нее просто не было выбора. Хорошо, что, перед тем как выйти из комнаты, она подумала о музыкальном центре. Это подготовило ее к прощанию с людьми.

— Привет, мам, — дрожащим голосом произнесла она, заходя на кухню.

— Поппи, я не знала, что ты встала.

Она крепко обняла маму и вдруг ощутила, скольких вещей ей будет недоставать там, в ее новой жизни: холодка плитки на полу в кухне, запаха кокосового масла, которым пахнет мамин шампунь, маминых рук и тепла ее тела.

— Хочешь есть, дорогая? Ты сегодня хорошо выглядишь.

Поппи не могла вынести взволнованного, пытливого маминого взгляда, а мысль о еде вызывала у нее тошноту. Она уткнулась в мамино плечо.

— Просто обними меня.

Поппи вдруг поняла, что не сможет проститься со всеми своими близкими. Она не сможет за один день разрубить эти тесные связи, удерживающие ее в этом мире. Ей выпала редкая удача — знать, что сегодня ее последний день, но прожить его ей придется совершенно обычно, как любому «неподготовленному» смертному.

— Просто помни, что я тебя люблю, — прошептала она в мамино плечо, моргая и стараясь сдержать слезы.

Потом она позволила маме отвести себя в постель. Все оставшееся время она проговорила по телефону. Она старалась узнать хотя бы еще немного о той жизни, которую ей суждено покинуть, и о людях, которых считала друзьями. Она училась все это ценить.

— Привет, Элани, я по тебе соскучилась, — говорила она в телефонную трубку, глядя на солнечные лучи, бьющие в окно спальни.

— Привет, Брейди, как дела?

— Привет, Лаура, спасибо за цветы.

— Поппи, как ты? — спрашивали все ее друзья. — К тебе можно? Когда мы увидимся?

Поппи не знала, что ответить. Она очень хотела позвонить папе, но никто не знал, где он.

А еще она очень хотела прочитать пьесу «Наш городок», которую задавали еще в прошлом году, а она так и не прочитала. В ней шла речь об умершей девочке, которой довелось оглянуться на один-единственный день в своей жизни и по-настоящему оценить его. Возможно, это помогло бы ей разобраться в собственных чувствах, но было уже слишком поздно.

«В школе я все пропустила мимо ушей», — поняла вдруг Поппи. «Я использовала свои мозги, чтобы перехитрить учителей, а это совсем уж глупо». Она поняла, что по-новому стала относиться к Филу, она уважала его. Он искренне старался научиться чему-нибудь полезному. Очевидно, ее брат был совсем не тем достойным сожаления занудой, каким она себе его представляла. Может быть, он действительно был прав, ругая ее в свое время за лень.

«Я так изменилась», — подумала Поппи и вздрогнула.

Что было тому причиной — то ли бегущая по ее сосудам чужая кровь, то ли болезнь, разрушавшая ее плоть, то ли она просто сильно повзрослела, — но она изменилась.

Раздался звонок в дверь. Даже не покидая комнаты, Поппи знала, кто пришел. Она чувствовала приближение Джеймса. Он пришел, чтобы завершить начатое. Поппи посмотрела на часы. Невероятно! Уже четыре часа. Время неудержимо неслось вперед.